Симон Кордонский Simon Kordonsky: personal blog

СССР и наследовавшие ему независимые государства — реализованная на шестой части суши утопия. Советские люди живут в своем времени, начавшемся 7 ноября 1917 года и организованном циклически (а значит внеисторическое) — соответственно периодам государственной отчетности. Пространство их жизни до недавнего времени было свернуто в “шестую часть суши”,  внутри себя разделенного  на единицы административно-территориального устройства. Внутренная динамика жизни советских людей определялась искусственной социальной структурой, состоящей из классов рабочих, крестьян и служащих.

Советские пространство, время и социальная структура — при всей логической простоте своего устройства — многоуровневы и сложно организованы прежде всего потому, что поколения живших в них людей обустроили и приспособили их для собственного выживания. Пространственно-временные основы социального бытия не могут исчезнуть мгновенно, они растворяются послойно, постепенно, где почти незаметно, а где и с шумовыми эффектами. Вместе с ними исчезают и те чисто советские приспособления, без которых невозможно жить. Жизнь становится невыносимой и  поэтому советские люди, начавшие заниматься политикой, организуются в соответствие с социалистическими формами, такими как Советы, классы, социалистические предприятия. Они надеются на то, что вместе с формой удастся воспроизвести и то содержание, которое обеспечивало привычный уровень социального комфорта.

Постперестроечную эволюцию можно представить как развертку времени социалистической утопии в историческое время (историзацию), как реорганизацию советского пространства в нормальное пространство человеческой жизни (регинализацию) и как распад социалистической социальной структуры (социальную деградацию рабочих, крестьян и служащих и формирование стратифицированного общества).

Историзация, регионализация и эволюция социальной структуры в какой-то степени автономны друг от друга и параллельны. Однако бывают точки, где эти процессы пересекаются друг с другом. Это исторические события, такие как августовский и октябрьский путчи, своеобразное горлышки, через которое в будущее проходит только часть элементов прежней социалистической системы.

После августовского путча пространство СССР распалось по границам между бывшими союзными республиками, в каждой из которых появились собственные точки отсчета исторического времени, или начались их поиски, как в России. Отдельные элементы социалистической социальной структуры, такие как директора предприятий, откололись от нее и начали вполне самостоятельное рыночное существование, в то время как другие ее формальные элементы, в частности рабочие, крестьяне и служащие, бывшие до этого только категориями социального учета и статистики, ожили и начали борьбу за возвращение к той системе, в которой у них было место. Председатели колхозов стали представляться крестьянами, директора некоммерциализировавшихся предприятий — рабочими, работники оборонных НИИ, учителя и врачи — служащими. Советское время начало развертываться в прошлое, и обостренный интерес к истории принял карикатурные формы в деятельности множества политических партий, стремящихся идентифицировать себя  с каким-то элементом “хорошего прошлого”. Социалисты, христианские демократы, казаки и прочие кадеты заполонили политическую арену.

Через “горлышко” фазового перехода в августе 1991 года прошли практически без изменений организация советского пространства в отношениях центр -периферия (административно-территориальное деление) и общие принципы организации власти (делегирование распределяюще-отчуждающих функций центрам).

В октябре 1993 года Россия во второй раз прошла через “горлышко”. В этом фазовом переходе рождаются новые реалии, в то время как другие, в частности политически окрашенные движения рабочих, крестьян и служащих, рабочее движение, Советы исчезают.

Из новых реалий наиболее интересно расслоение населения России по относительно слабо связанным слоям экономического пространства.

Экономическое расслоение

Новые социальные слои возникают в отношениях потребления. Это не марксовы производящие классы и не страты современного постиндустриального общества, а промежуточные состояния распадающейся социальной и экономической системы. Люди, принадлежащие к этим слоям, по разному приватизировали государственную собственность и живут тем, что продают или обмениют ее для того, чтобы обеспечить себе минимальные по их меркам потребительские стандарты.

Слой, совершенно новый для России (назовем его «зеленым»), образован людьми, пользующимися во взаиморасчетам мировыми валютами. Зеленый слой внутри неоднороден, в частности в нем есть страты валютного нала и валютного безнала. Капиталы “зеленых” образованы в основном за счет в той или иной степени нелегального экспорта госсобственности. Потребности членов этого слоя удовлетворяются за счет импортируемых товаров и услуг, и деньги эти люди инвестируют в те отрасли и предприятия, продукцию которых невозможно импортировать.

Именно поэтому “зеленые” зависят от политического устройства государства критически в том смысле, что фискальная и налоговая политика государства являются для них начальными условиями. При некоторых начальных условиях существование слоя становится невозможным. Поэтому “зеленые” наиболее политически активны и сейчас пытаются найти способы вкладывания капиталов на политическом рынке с целью формирования политически стабильного и приемлимого для них политического устройства.

Второй слой назовем “красным”. Люди, в нем живущие, пользуются во взаиморасчетах рублем и зависят от его состояния. Это основная часть населения городов, все так называемые госбюджетники. Конвертируемая валюта для представителей этого слоя -сокровище и способ сохранить свои сбережения и защитить их от фискальной агрессии государства. Существование этого слоя полностью зависит от финансовой политики государства. Вполне возможно, что бездефицитный бюджет и существование “красных” несовместимы.

Третий слой назовем “черным”. К нему принадлежат люди, для которых и рубль является труднодоступным или дефицитным средством обмена. Это прежде всего те, кто в последние годы перешел к натуральному образу жизни, к выращиванию продуктов питания на собственной или арендованной земле и к натуральному обмену. Это часть сельских жителей и горожане, ориентированные на самообеспечение с садовых участков. Представители этого слоя мало зависят от государства, рынка и политических пертрубаций.

Четвертый слой “красно-зеленый”. К нему принадлежат люди, имеющие относительно небольшие текущие долларовые доходы, и конвертирующие валюту в рубли для удовлетворения своих бытовых потребностей

Пятый  слой “черно-зеленый”, к которому принадлежат люди, продающие свои услугу и собственность (землю) за валюту, но не использующим ее как средство обращения, а накапливающим как сокровище,

Шестой слой ”черно-красный”. Его члены аккомулируют рубли, но удовлетворяют свои потребности за счет натурального хозяйства.

Как подчеркавалось выше, “цветное” расслоение связано с потреблением, а не с отношениями производства. Производство в России будет, очевидно, развиваться для удовлетворения потребностей описанных выше потребительских страт, причем потребности слоев с зелеными оттенками будут определять основные инвестиционные потоки. Другого основания для развития производства похоже нет. Ни мировой рынок, ни потребности государства, как показывает опыт, не могут стимулировать структурную перестройку экономики.

Историзация

Из всех измерений времени сейчас актуальным становится настоящее. Будущее неопределенно, а прошлое за несколько октябрьских дней потеряло свое структурообразующее значение. Историзация сегодня принимает крайнюю форму, когда не действуют никакие моральные нормы и оценки, когда историческое обоснование политических действий становится ненужной роскошью и вопрос о том, что подумают потомки просто не возникает. И если раньше в политической практике хоть какое-то значение имели исторические аналогии и ответственность перед будущим, то в ближайшее время это нам не грозит.

Остатки социалистических мифологем, которые служили основанием для консолидации групп, называвших себя постперестроечными политическими партиями, изжили себя и уже вряд ли смогут стать основой для идеологической консолидации политических групп или партий. Новые мифы, в основе которых лежит деление на “наших” и “демократов”, конструируемые сейчас и победителями, и побежденными, лоскутны и слишком  ситуативно выгодны. Они позволяют обосновать стрельбу в период подавления путча, однако в них нет внутреннего источника развития. Конструируемые сегодня мифы слишком одиозны, чтобы заместить реальность, где конечно есть группки «наших» и “демократов”, но основные конфликты в которой связаны совсем с иными социальными отношениями.

Очевидно, основной особенностью политической жизни до следующего фазового перехода будет деидеологизация, переход к чисто расчетным методам формирования как элементарных политических партий, так и политических союзов и блоков, сочетающаяся с видимой аморальностью политиков, их продажностью в прямом и переносном смысле этого слова.

Прямое выведение новых идеологем из потребительских интересов “цветных” экономических слоев вряд ли будет приемлимым даже для представителей этих слоев. Поэтому  идеологическое конструирование в предвидимом будущем не будет иметь легальной социальной базы и останется беспочвенным в прямом смысле этого слова.

Регионализация

После октябрьских событий радикально меняется логика регионализации, то есть развертывания административно-территориальной структуры реального социализма в пространство человеческой жизни. С августа 1991 года регионализация шла как процесс противопоставления периферии центру, как борьба с центром за статус в отношениях присвоения-отчуждения. Это были простые по логике отношения, в которых в каждом политическом действии центра периферия усматривала для себя новые возможности (и стремилась их использовать), и новые ограничения, против которых тут же выступала, угрожая ростом политического суверенитета. В конечном счете, эта логика должна была привести к распаду России как государства.

В послепутчевой ситуации центр перестает определять направление регионализации. Власти регионов теперь будут, наверное, исходить из экономической сообразности, и векторы регионализации станут гораздо богаче и менее однозначными, чем ранее. За два года сформировалось рыночное пространство, в котором связи между регионами в гораздо меньшей степени, чем ранее, опосредуются центром. Тем не менее, эти связи контролируются через транспортные тарифы и межрегиональную траснспортно-энергетическую инфраструктуру. Вполне возможно, что регионализация в ближайшее время примет формы хоозяйственного обьеддинения соседних областей, краев и республик, рамки которых будут определяться транспортными и энергетическими издержками и совместной борьбой этих обьединений за разгосударствливание энергетики, транспорта и связи.

В то же время, усилятся деструктивные процессы внутри субьектов федерации. Города бывшего федерального и областного подчинения, сельские административные районы гораздо более активно включатся в политическую жизнь России, следуя логике регионализации дооктябрского периода. Вполне возможно, что конечным этапом регионализации станет административная реформа (или революция), в ходе которой сегодняшние субьекты федерации распадутся на свои административно-территориальные субьединицы, но последние останутся интегрированными в хозяйственные обьединения, сформированные исходя из минимума транспортных и прочих издержек. Эти обьединения, возможно станут новыми субьектами российского государственного устройства.

Власть на федеральном уровне

Структура управления государством в результате октябрьских событий становится в значительной степени авторитарной, а идеологией носителей исполнительной власти становится монетаризм в его крайнем варианте.

Федеральные органы исполнительной власти в октябре 1993 года потеряли внутреннюю основу своего существования, которая определалась противостоянием Верховному Совету и Сьезду. Сейчас происходит структуризация правительства и администрации Президента, оформление полярных группировок и распределение функционеров по группировкам. Вполне возможно резкое изменение структуры исполнительной власти, которое будет связано с переходом части людей, ранее властных, в состав оппозиции, а также  обострение конкуренции между администрацией президента и собственно правительством.

До октября искатели превилегий и льгот маневрировали в пространстве между правительством, Верховным советом (Центробанком) и администрацией президента. Сейчас поле маневра сузилось. Вполне возможно, что администрация Президента сейчас заменит Верховный Совет в его роли лоббисткой структуры, проводящей интересы промышленников и аграрников. Вследствие неоднородности состава правительства возможны конфликты в правительстве: которые скорее всего закончатся переходом представителей аграрного и промышленного лобби в администрацию президента и поляризацией конфликта между правительством и администрацией.

В принципе можно представить некое идеальное образование из полностью монетаристского правительства, полностью популистской администрации президента и новых представительскихз органов власти, маневрирующих между министрами-монетаристами и чиновниками-популистами в поиске наиболее выгодных ситуаций для предприятий, отраслей и регионов.

Органы представительской власти федерального уровня, которые будут сформированы в ходе предстоящих выборов, вряд ли долго просуществуют. В государственной думе в самом составе депутатов будет зафиксирована сегодняшняя политическая дифференциация, отражающая еще дооктябрскую стадию политического развития и не учитывающая общей динамики историзации. В структуре верхней палаты парламента будет зафиксировано существующая административно-территориальная структура государства, не учитывающая динамики регионализации. Для организационного оформления результатов процессов историзации, регионализации и социальной дифференциации в ближайшем будущем потребуются новые представительские органы власти, переход к которым может быть плавным, а может принять форму очередного путча.

Еше одно новое качество, прояившееся после подавления путча — политизация силовых министерств. Каждая из сторон конфликта между ветвями власти на федеральном уровне будет стараться использовать силовые структуры в своих целях. Монетаристы будут стараться использовать их для контроля за поведением новых бедных, для подавления локальных путчей, как штрейкбрехеров при забастовках на инфраструктурных предприятиях, в то время как администрация президента будет стараться их использовать для борьбы с коррупцией, налаживания силового контроля за политической жизнью послепутчевого общества.

Однако силовые министры сегодня могут самоопределяться и в том случае, если конфликт между ветвями власти зайдет слишком далеко они вполне легитимно по сегодняшним условиям сами смогут стать агентами политического процесса, ориентируясь на логику установления порядка и борьбы с преступностью. Однако возможности силовых министров также будут со временем ограничиваться теснотой связи между муниципальными органами власти и командирами частей, дислоцированных в пределах муниципалий.