Симон Кордонский Simon Kordonsky: personal blog

Согласно коммунистической мифологии, все революционеры вышли из народа. Идеологические и политические лидеры перестройки вышли из КПСС. Многие ее действительно покинули и стали основателями новых политических организаций. КПСС — стержень тоталитарной системы — отсасывала из общества активных людей и канализовывала их деятельность угрозой партийного взыскания или исключения из партии. Большая часть способного к конструктивной социальной деятельности населения была и остается связанной членством в КПСС. Вне ее до перестройки все без исключения формы социальной активности по самому положению партии в системе власти были направлены против существующего строя в форме диссидентства (политической активности вне направляющих ограничений партии), или как хозяйственные преступления экономической деятельности в обход руководящей роли КПСС в экономике).

Большая часть отступников и нарушителей, тем не менее, были в своей деятельности связаны с партией и лично с ее руководящими членами, которые по своему разумению поддерживали отступничество или даже его организовывали, придавая тем самым закосневшим иерархиям власти, лишенным внутренних стимулов развития, хоть какую-то социальную динамику. Неотъемлемость политического и экономического диссидентства от КПСС демонстрируют восстановившиеся в партии нынешние ортодоксы и консерваторы, бывшие пять лет назад символами социальных и экономических новаций. Диссиденты и их гонители — разные концы одной и той же социалистической палки.

Неизменность и несокрушимость политической идеологии КПСС подчеркивает то, что сегодняшние ее руководители восприняли идеи диссидентства и начертали их на знаменах перестройки. Благие намерения руководителей партии и государства вчерашних диссидентов всего лишь инверсия догм материалистического понимания истории. Неподкрепленные знанием реального устройства государства и роли партии в его функционировании, они стали причиной катастрофического развала экономики и социальной структуры реального социализма.

Идеологический вакуум, ставший явным после того как демагогические разглагольствования на темы социальной справедливости и месте коммунистических идей в мировом процессе выпали из социальной жизни, привел к формированию десятков мелких организаций, каждая их которых претендует на статус политической партии. Эта верхушечная активность лишь отображение идеологической дивергенции общества, скованного догмами, устаревшими семьдесят лет назад. Дивергенция идет из одной точки, из канонического ленинизма, в которую были загнаны правящие партией все формы осознания действительности. Посткоммунистическая идеология имеет три составляющих и основные части: фундаментализм, собственно коммунистические устремления и прогрессизм. Каждая из этих составляющих имеет своего предтечу в трудах классика. Фундаментализм можно рассматривать как прямое отрицание его критики почвенников, содержащейся в «Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов». Коммунистическое мировоззрение, нашедшее наконец-то адекватное организационное оформление в Российской Коммунистической партии, можно рассматривать как отрицание тезисов, начертанных парализованы вождем при обосновании перехода к НЭПу. Прогрессизм, как мировоззрение, питается отрицанием идей и тем «Государства и революции».

Новые политические партии и организации находятся в поле влияния идей классиков-марксизма-ленинизма, воспроизводя в отрицании ли, утверждении, — безразлично-, идеи социалистической социальной справедливости, борьбы за социальное равенство и примата политики над экономикой.

Каждое из осколочных направлений перестроечной идеологии предлагает свой вариант перехода к лучшему будущему и исхода перестройки. Коммунистическое будущее, как оно видится идеологам РКП, станет непрерывной борьбой за социальную справедливость и уравнительное распределение. Это будет полное подчинение экономике политике в форме тоталитарного режима, существующего в непрерывной борьбе в внутренними и внешними врагами.

Фундаменталистское будущее сулит превращение страны в совокупность несвязанных между собой сельских общин члены которых будут вести нескончаемую борьбу за физическое выживание между собой и с соседями.

Прогрессистское будущее связано с превращением страны в придаток мирового сообщества, потерю ею самостоятельности и исторической определенности и, вполне возможно, распад ее на территории, привязанные к тем странам Азии, Африки, Америки и Европы, которые возьмут на себя функции метрополий.

Идеологическая дивергенция посткоммунистического общества основана на его социальной структуре и движется энергией ее распада. Социальная структура реального социализма, построено многотрудными усилиями репрессивных органов под мудрым руководством КПСС и составлена из трех китов — рабочих, крестьян и служащих, находящихся во взаимоприсваивающих отношениях. Эти три группы вовсе не мифология социализма, они сейчас действительно существуют. Парадокс строительства социализма в отдельной взятой стране состоит в том, что пока он строился, рабочие, крестьяне и служащие были не более чем социально-учетными обозначениями. С началом перестройки они стали реальностью и повели себя именно так, как им бы следовало себя вести сообразно теориям научного коммунизма.

Политические группировки фундаменталистов, коммунистов и прогрессистов, возникшие на развалинах государственной идеологии, можно считать формой самосознания элементов социальной структуры. Фундаментализм — мировоззрение социалистических крестьян, коммунизм — рабочих, а прогрессизм — служащих. Их борьба — это отношения внутри мифологического целого, раздираемого на части диалектическими противоречиями. Они не могут существовать сами по себе, вне этой борьбы. Идеологи фундаментализма, как показывают их труды, ориентированы на мифологического крестьянина с его дохристинским мировоззрением, живущего в вечном страхе перед пришельцами-колдунами (масонами, сионистами и т.д.) и силой своей мотыги отрицающего город, живущий за счет эксплуатации его труда и земли. Российская коммунистическая партия выражает интересы мифологического рабочего-пролетария, не имеющего ничего своего (ведь у нее нет ни ума, ни чести, ни совести, все принадлежит партии), более всего озабоченного тем, чтобы никто не получил больше чем ему положено по критериям социальной справедливости. Прогрессистские политические организации ориентированы на мифологических служащих и отстаивают их стремление к нормам потребления современного западного общества. Эти ожившие марионетки социалистической мифологии считают себя политическими партиями перестройки. И в чем-то они правы.

Лидеры группировок, возникших при распаде идеологии КПСС, бывшие или настоящие ее члены, хорошо усвоили политграмоту и даже свое неприятие реальности выражают в понятиях, которым их обучили в высших партийных школах, академиях и вузах. Они представляют существенную часть членов КПСС и, следовательно, часть сохранившего способность хоть к какой-то деятельности населения. Для остальных граждан страны идеология КПСС была неприемлема в форме утверждения, и остается такой же в форме отрицания. Граждане социалистического государства пока вне политики и будут вне ее до тех пор, пока не исчезнет пресловутая социальная однородность, и группы людей, связанных общими экономическими интересами, не начнут борьбу за места в общественном разделении труда. Но для этого необходимо, чтобы люди были выбиты из своих экологических ниш и перестанут быть рабочими, крестьянами и служащими социалистического общества, забудут о нищенских социальных гарантах, которыми их прельщают соловьи и ястребы перестройки. Для этого нужны годы (а не месяцы), в течение которых люди перейдут от понимания что им никто не поможет, к активным экономическим и политическим действиям, основанным на собственных, а не заимствованных и подражательских интересах.

То, что большая часть населения остается вне политики, вовсе не означает, что оно не способно к социальным действиям. Население страны способно к действиям, деструктивным по своей природе и направляемым отрицанием действительности просто потому, что она такая. И если действия групп, направляемых осколками идеологемы КПСС, предполагают хоть мифологическое, но утверждения, то в потенциальных массовых движениях пока заключено чистое мифологическое отрицание и стремление к деструкции реальности.

Фундаменталисты, коммунисты и прогрессисты скорее рябь на поверхности социальной жизни. Эта поверхностная активность не имела бы значения, если бы не синхронизировалась с другими социальными процессами и разрушением социальной и территориальной структур реального социализма — собственно содержанием перестройки. Реальные социальные процессы могут резонировать с рябью и локальными возмущениями, вызванными продуктами распада государственной коммунистической идеологии, при резонансе социальная система разлетается на миллионы отдельных людей, несвязанных между собой ничем кроме желания перегрызть глотку ближнему просто потому, что ближний может оказаться проворней. Фундаменталисты, коммунисты и прогрессисты норовят возглавить бунты, стачки, забастовки, автономистские и сепаратистские движения, придавая им тем самым ретроградный характер. Вполне реальные проблемы отделения экономических субъектов от политических и административных и организационного оформления новых форм экономических отношений между предприятиями и территориями, между владельцами труда и его покупателями оказываются погребенными под спудом бредовых идей коммунистической социальной справедливости, национальной исключительности или «народной» демократии.

Пока что большая часть попыток оседлать собственно перестроечные движения оканчивались включением их лидеров в обычные свары между новыми политиками и идеологами, размежеванием с теми, кого они пытались оседлать и появлением действительно новых структур территориальной или профессиональной самоорганизации. Однако там, где прогрессисты, фундаменталисты или коммунисты возглавили народные движения, положение гораздо сложнее и там уже идут вооруженные конфликты или их возникновения надо ждать в ближайшее время.

Дробление страны по административно-территориальным границам (установленным, как представляется так, чтобы было как можно больше конфликтов между пограничными территориями и для их разрешения был бы необходим более высокий уровень территориального управления) и формирование на базе советской идеологии политических организаций — два основных деструктивных по своей природе социальных процессам. Когда эти процессы совпадают во времени и пространстве, советская самоидентификация становится явной, какой бы формой она ни прикрывалась, и часть территории страны вспыхивает в огне территориального, национального или социального конфликтов.

КПСС все семьдесят лет своей государственной деятельности направляла усилия на сопряжение и синхронизацию обыденной, политической и экономической жизни. Она боролась за социальную однородность и социальную справедливость, за уравнительное распределение, формировала социальные группы, связанные между собой однозначными и хорошо управляемыми отношениями, всеми силами добивалась однородного резонансного состояния, при котором призывы Центрального Комитета должны были бы мгновенно переходить в массовые действия.

И она почти своего достигла. Структура, которая способна к катастрофическому резонансу, создана. Но реагирует она не на призывы ЦК, а на их отрицания, сформулированные в лозунгах и программах политических организаций, неприемлющих руководящей роли КПСС, однако основывающихся на обломках ее идеологии и методических приемах, отработанных в ходе построения репрессивного социализма.

Развал страны на агрессивные «республики» и распад социальной структуры на противостоящие вплоть до стрельбы — социальные группы, превращение экономики страны в совокупность связанных между собой прямым и неэквивалентным товарообменом бартерных рынков — следствие усилий КПСС по построению социализма, и равной степени — ее перестроечных новаций. КПСС много сил вложила в борьбу с теми, кто мог бы быть ее преемниками в политической структуре общества, и в создание экономики, не способной производить, но присваивающей все, до чего дотянуться руки государственных чиновников. Теперь в стране не осталось ни людей, ни групп, которым можно было бы передать экономическую и политическую власть. Зато в ней есть множество идеологических и политических последышей КПСС, воспринявших логику и методологию ее деятельности и рвущихся к власти для того, чтобы реализовать то, что ни под каким видом не должно быть реализовано просто потому, что это опасно для всего мирового сообщества.

Теперь, на пятом году перестройки, результаты деятельности КПСС налицо и дело даже не определении вины партии — она бесспорна, а скорее в определении тех усилий, которые КПСС как единственная хоть на что-то способная сила могла бы сделать для того, чтобы спасти страну от развала, хаоса и страха, которые придут, если верх одержит любая политическая организация, наследующая партии.

То, что происходит в стране сейчас приведет к ее распаду на несвязанные регионы, в одной части которых сформируется коммунистическая диктатура, в другой — объективируются идеалы фундаменталистов, а третья станет полуколониями современного типа под названием зон свободной экономической деятельности для бизнесменов из стран Азии, Африки, Европы и Америки. Единственное, что может затормозить катастрофический распад — время. Нужно протянуть время, чтобы сформировались новые социальные группы, оформились отношения между ними, чтобы экономики отделилась от политики, а стремление к сохранению государственности отреклось от стремления к социальной справедливости.

Существующие политические организации вовсе не намерены ждать, они хотят навести порядок именно сегодня, в крайнем случае-завтра. Они против перехода к качественно новому общественному состоянию, где им уже не будет места. Фундаменталисты и прогрессисты, коммунисты и рабочие, крестьяне, служащие, демократы и консерваторы понимают перестройку прежде всего как свое доминирование, и в этом смысле являются ее противниками. Пока позволяют ресурсы страны, казалось совсем недавно-неисчерпаемые, они готовы делить и переделивать, но совершенно не готовы производить. Сцепившись в мифологической схватке, они иногда не обращают внимания на процессы, в которых закладываются основы будущего: на реальную приватизацию и формирование торгового капитала, на рынки и биржевые операции, на посреднические конторы и банковскую деятельность. Но как только представляется возможность, все они, независимо от своих мифологических устремлений, с остервенением набрасываются на тех, кто пытается делать какое-то дело: на кооператоров и арендаторов, на правительство, решившее продать (просто продать!) устаревшее вооружение, на коммерческие банки и посреднические кооперативы. Растерзав очередного врага, они вновь с упоением вцепляются друг в друга.

Обычные люди, которым равно чужды фундаменталисты, коммунисты и прогрессисты, и которым хотелось бы заняться каким-то реальным делом, в этих условиях не могут получить опору для своей активности. Им некуда податься, нет форм, кроме криминальных, куда бы они могли направить свою энергию. Чтобы обычные люди ни сделали, они оказываются под ударом одной или нескольких политических групп, так как любая продуктивная деятельность всегда является нарушением тех или иных заветов. Еще повезло тем деловым людям, что своими действиями не удовлетворяют какую-либо одну группу мифоманов. В этом случае можно рассчитывать на защиту со стороны их противников. И не повезло тем, кто как руководители АНТа, попал в вилку между прогрессистами и фундаменталистами, развернувшими травлю, в которой силы и уверенность травителям придавало то, что они не преследовали личных интересов. Гордясь своим бескорыстием, они готовы любого довести до сумы, а лучше — до тюрьмы.

Тем не менее, в стране возникают маломощные околополитические организации — объединения людей, занятых конкретным делом. Этому в немалой степени способствует работа парламентов и идеологические газетно-журнальные схватки, отвлекающие носителей идеологем от контроля за жизнью и преследования деловых людей. Новые банкиры, бизнесмены и свободные предприниматели нуждаются в политической организации для защиты своих интересов — чтобы никакие комиссии партийного контроля или парламентские комитета не могли безнаказанно громить совместные предприятия, садить предприимчивых хозяйственников или проталкивать закон, позволяющий кому ни попадя отбирать заработанные с немалым риском деньги. Сейчас люди дела вынуждены подкармливать и тех, и других — и РКП, и фундаменталистов, и прогрессистов. Ведь все они только и ждут возможности сделать пакость и нажить политический капитал.

КПСС — прародитель сегодняшней организации политической жизни, — с некоторым страхом и недоумением пытается отстраниться от своих прямых наследников. Партийные функционеры, умудренные практическим знанием организации социальной жизни, понимают, что болтовня фундаменталистов, коммунистов и прогрессистов в равной степени лишена смысла. Однако они ничего не могут им возразить, ведь изъясняются они в тех же самых понятиях, что и новые политические деятели. Они не могут идентифицироваться с одним из направлений политической деятельности, как не могут им противопоставляться. Действительно, что может КПСС противопоставить РКП в ее защите интересов мифологических рабочих. Ведь странно было бы, если бы те люди, которые выкинули из издательства «Правда» журнал «Вопросы философии» для того, чтобы на освободившихся производственных мощностях печатать обои и детективы, вдруг озаботились защитой интересов тех, кто не может позволить не только купить 40 рублевый детектив, но и сменить рваные обои в квартире. Столь же странно и неправдоподобно было бы, если бы КПСС решила встать на защиту мифологического крестьянина от действий предпринимателей, использующих партийные капиталы и устанавливающие драконовские цены на горючее, удобрения и стройматериалы для фермеров. И уж совсем было бы смешно, если бы КПСС встала на прогрессистские позиции и попробовала вытеснить с политической арены новоявленных демократов. У КПСС не осталось своей идеологии, она разобрана на части ее наследниками.

При отказе КПСС от своей руководящей экономической роли, активность ее функционеров трансформировалась в традиционную экономическую деятельность. Капиталы партии пошли в дело, и это самый может быть позитивный вклад партии в перестройку. Скованные моральными догмами строителей коммунизма, бывшие и настоящие партийные боссы, ставшие банкирами и предпринимателями, еще стесняются своего нового статуса, у них еще нет языка для выражения своих собственных интересов и целей. Они боятся своего собственного порождения, новых политиков, готовых ради торжества догмы утопить родителей. Партаппарат КПСС, ее политические и идеологические подразделения, не готовы защитить свои деловые структуры от идеологического и политического осуждения и преследования со стороны выпускников партийных учебных заведений, ставших лидерами новых политических организаций. Но ради будущего, которое строится вовсе не теми, кто сейчас вещает с трибун съездов и собраний, КПСС должна стать естественным основанием и кормилом для политических организаций, представляющих интересы любого бизнеса или просто дела. Свои огромные финансовые и другие возможности КПСС должна предоставить для защиты интересов самой преследуемой и незащищенной части населения нашего государства.

КПСС никогда не была политической партией. Она — вполне в духе заветов ее основателя — организация нового типа, интегрировавшая политику и экономику, бюрократию и пролетариат, крестьянство и диссидентство в одну неспособную к развитию структуру. Теперь от нее отчуждались экономика, политика и социальные группы и осталась голая схема, идеальная организация, не несущая реальных функций в стремительно скатывающемся к небывалой катастрофе государстве. У ее же порождений нет ни схемы, ни структуры, зато имеется огромные амбиции, с которыми партия рассталась уже довольно давно.

Могучий аппарат КПСС должен взять на себя заботу о людях и организациях, возрождающих настоящую экономику и политику. В реальности так уже и происходит. Новые бизнесмены и настоящие политики так или иначе пользуются помещениями, оргструктурами, издательскими возможностями и расчетными счетами КПСС. Однако в этой деятельности, не имеющей морального и идеологического обоснования в теоретическом аппарате марксизма-ленинизма, присутствует какой-то криминально-подпольной оттенок. Пришло наверное, время окончательного расчета с прошлым. Иначе ни у государства, ни у многих его граждан будущего просто не будет. Оставаясь прародителем мифологических чудовищ перестройки, КПСС должна стать родителем действительно нового, материальной и организационной базой формирования политической и социальной структуры постперестроечного общества, в котором имена классиков марксизма-ленинизма будут знать только профессора университетов, как это и есть во всем цивилизованном мире.

реальных функций в стремительно скатывающемся к небывалой катастрофе государстве. У ее же порождений нет ни схемы, ни структуры, зато имеется огромные амбиции, с которыми партия рассталась уже довольно давно.

Могучий аппарат КПСС должен взять на себя заботу о людях и организациях, возрождающих настоящую экономику и политику. В реальности так уже и происходит. Новые бизнесмены и настоящие политики так или иначе пользуются помещениями, оргструктурами, издательскими возможностями и расчетными счетами КПСС. Однако в этой деятельности, не имеющей морального и идеологического обоснования в теоретическом аппарате марксизма-ленинизма, присутствует какой-то криминально-подпольной оттенок. Пришло наверное, время окончательного расчета с прошлым. Иначе ни у государства, ни у многих его граждан будущего просто не будет. Оставаясь прародителем мифологических чудовищ перестройки, КПСС должна стать родителем действительно нового, материальной и организационной базой формирования политической и социальной структуры постперестроечного общества, в котором имена классиков марксизма-ленинизма будут знать только профессора университетов, как это и есть во всем цивилизованном мире.

1990-1991